Ликвидирована знаковая фигура иранской власти — генерал Касем Сулеймани. «Вселенский плач», организованный режимом, подчеркивает, что удар поразил цель не только в прямом смысле. Американцы дали ясный знак: красные линии никуда не делись, и «перегибы» не останутся без ответа.

Не забудем, что на днях несколько тысяч человек пытались штурмовать американское посольство в Ираке и, как оказалось, здесь же находился Сулеймани. И вот в Тегеране внезапно осознали, что тявкать на слона и покусывать его — не одно и то же.

В действительности Америка, разумеется, отреагировала не на отдельный инцидент, а на общий курс распоясавшего режима, уверовавшего в собственную безнаказанность. И дело тут не в самом Сулеймани, а в том, чтó этот человек символизировал. По сути, американцы прозрачно намекнули: нет «священных коров», все могут понести ответственность за «разгул».

Очень верный и значимый шаг сделал Трамп: теперь ярым врагам Америки придется пересмотреть свои планы. Пускай СМИ нагнетают страх перед возможной местью — на самом деле бояться сейчас стоит самой иранской верхушке. Фактически, она очутилась в западне: с одной стороны, бездействие проявит ее слабость, а с другой стороны, любой ответ окончательно развяжет Трампу руки, о чем он уже открыто заявил.

Всего несколько лет назад Иран имел дело с фактически дружественной ему администрацией Обамы, провозглашал США «бумажным тигром» и даже взял в плен американских военных моряков. С тех пор режим так и не избавился от иллюзий.

Теперь, когда иранские источники в очередной раз твердят об «открывшихся вратах ада», правда состоит в том, что радикалам и экстремистам придется сохранять сдержанность. Наглеца осадили одним ударом.

Трамп сейчас показывает всем, кто босс. Выясняется простая вещь: ни Россия, ни Китай не могут пойти против Америки, не могут на деле воспрепятствовать ей. Теперь многим придется хорошенько поразмыслить, прежде чем сделать что-то против американцев или вопреки им. Отличный ход Трампа.

А тем временем народ Ирана — древний и далеко не глупый — питает все меньше теплых чувств к совершенно зарвавшемуся режиму, слабость и бесперспективность которого проступает все яснее.