На протяжении тысячелетий человек всё более отдалялся от работы ради одного лишь хлеба насущного. Он развивал торговлю и промышленность, культуру и образование, искусство, юриспруденцию, бухгалтерию, всевозможные сопутствующие услуги, моду, СМИ – отрасли, не насущные для нашего существования, а придаточные. Они-то и составляют, скажем, 90% деятельности человеческого общества.
Взять, например, любой большой город: чем зарабатывают себе на жизнь его жители? Они не занимаются сельским хозяйством, не работают в крупной промышленности. Где-то там, в других местах, есть электростанции, индустриальные мощности, а сам город живет тем, что его жители обслуживают друг друга для удовлетворения как насущных, так и ненасущных потребностей.
С развитием кризисных явлений миллионы людей в крупных городах могут остаться без работы, и им не найти себе делянку, чтобы вести натуральное хозяйство.
Еще двести лет назад всё было иначе: человек производил товар, просто чтобы заработать себе на жизнь; обслуживающих профессий, не обязательных для пропитания, было немного.
На современном этапе развития мы разработали технологии, чтобы иметь возможность массово производить все растущий ассортимент продукции, а высвободившееся время, которое раньше использовалось для насущно необходимой деятельности, пустили на службу обеспечения ненасущных потребностей. При этом мы искусственно перевели их в разряд необходимого. Например, вместо одного врача сегодня есть сотни врачебных специальностей, тысячи разновидностей медицинского оборудования, тысячи лекарств. Мы прибегаем к услугам бухгалтеров, экономистов, финансистов, банкиров, адвокатов… Всё это – целая индустрия денег.
В итоге за два века мы сформировали для себя многочисленные виды деятельности, бóльшая часть которых выдумана и не является реальной необходимостью.
Но проблема даже не в этом, а в том, что мы заполнили ими жизнь человека. Вместо того чтобы заниматься чем-то действительно важным, мы изобрели множество профессий, основное предназначение которых – занимать свободное время. Мы, что называется, транжирим время.
Взглянем на свою жизнь. Мы встаем рано утром, хватаем детей и отвозим их в детский сад. Часто уже в возрасте нескольких месяцев малыши на весь день расстаются со своими родителями.
На работе мы проводим, по меньшей мере, восемь часов. Кроме того, во многих фирмах сегодня очень популярны коллективные мероприятия. В итоге рабочее место становится для человека центром его жизни, и потому так трудно расстаться с ним.
Затем возвращаемся, по пути прихватив детей, заезжаем в магазин. Кстати, дорога тоже отнимает час-два. Наконец, мы оказываемся дома, где нас ждут неотложные дела и стандартные процедуры: приготовить еду, помыть посуду, покормить, искупать и уложить детей. Иногда мы завершаем работу, не доделанную в течение дня, а чаще проводим время у экрана компьютера или телевизора. Этим всё и завершается.
Мы привыкли к нескончаемой гонке. Меня гложет вопрос: «Чем я буду заниматься на пенсии? Столько свободного времени – это же можно с ума сойти…».
О человеке мы судим по роду его занятий, по специальности, а не по личным качествам. Неважно, чем он интересуется, чем увлекается, главное – работа. Ею измеряются престиж и почет: человек ценится тем выше, чем больше у него подчиненных, чем больше он зарабатывает. Короче говоря, мы смотрим на него как на функционера, а не как на человека.
Так после двухсот лет индустриально-технологического развития мы по сути дела потеряли человека. Неслучайно Маркс писал, что такое развитие не может продолжаться долгое время. Сколько можно развивать промышленность, торговлю и предпринимательскую деятельность? Ведь в итоге человек становится рабом своей работы. Главное для него – преуспеть на рабочем месте, и в этом он видит цель жизни. Он родился, чтобы работать. К этому он готовит себя в течение первых двадцати лет. Главное – быть работником все те годы, пока он здоров и обладает силами. А к старости, когда он уже не годен для работы, ему уготовлено угасание при помощи пенсии и лекарств.
Неужели мы действительно родились и живем для этого?